Дневник. Поздние записи [СИ] - Александра Гейл

Визиты Алекса не повторялись. И через некоторое время, когда я начала весьма спокойно передвигаться по квартире, мама стала приезжать всего на пару часов в день: привезти продукты, справиться о самочувствии, разбавить компанию… а затем сваливала восвояси. Я думала, что это связано с неловкостью, которая между нами так и не исчезла. Но до оров и взаимных обвинений больше не доходило, и нам было достаточно. Мы снова притворились. Только за все те недели, что мы пробыли вместе, имя папы не прозвучало ни разу. Так поступают соучастники. Во избежание не произносят вслух имя жертвы. И мы были соучастницами. Кажется, мы негласно и дружно решили, что виноваты в его смерти. Кто-то скажет, что мы сошли с ума, что это абсурд, и будет прав, но мы хотели кого-то обвинить, и мы обвинили. Себя и друг друга. Не смиряться проще. Ну мы и не стали.

Той ночью я была одна, перебирала свои скудные воспоминания о Денисе, понимая, что большей частью скучаю не по нему, а по придуманному будущему, а уж я успела его раскрасить во все цвета счастья, и корила себя за черствость. Я смотрела его фотографии, вынуждая себя помнить его лицо, потому что на самом деле уже начинала забывать. Я его знала мало. Я знала о нем мало. У нас было много только надежд. Сейчас мне решение сбежать казалось глупостью… Как я вообще могла подумать, что Алекс нас отпустит? Как могла подумать, что не узнает?

На одной из фотографий было запечатлено кольцо, которое подарил мне Денис. Его кольцо, и ленточка Алекса. Ха-ха-ха. Какая ирония. Кольцо я потеряла (наверное при падении), а ленточка до сих пор со мной, она даже при операции не помещала, можете себе представить? Ее не разрезали.

Денис не оставил мне ничего. Ни следа, ни отпечатка. Он не успел стать частью моей жизни, он не успел оставить в моей квартире достаточного количества вещей, которые бы заставляли о нем помнить. Телефонные звонки, пара фотографий и колечко. Это все, что было. А сохранилось и того меньше. И болело слишком слабо. Да, я точно черствая. Но знала ли я его? Нет, только мечтала узнать.

Сон, который наконец-таки пришел, был беспокойным, и прервался, когда открылась входная дверь… Я автоматически сунула руку в ближайший ящик, но бдительная мама качественно спрятала все острые, режущие, колющие, а тем более стреляющие предметы от меня подальше. Я даже примерно не представляла, где теперь искать пистолет. Тогда я решилась спросить:

— Кто здесь? — ответа не было, но шаги на мгновение стихли. — Алекс?

Шаги возобновились. Шли явно ко мне, в спальню.

— Не угадала, — зло усмехнулся незнакомый мужчина весом центнера в полтора. — Иди сюда, кукла.

И эта туша вдруг оказалась удивительно проворной, а я не оправилась после болезни. К сожалению, резкий запах эфира мне был уже знаком. И я даже знала, кто пользуется подобными приемчиками. Константин Граданский. Это его человек. Но ведь правда было глупо считать, что мне спустят с рук убийство ценного… кадра, подумала я, теряя сознание.

Я очнулась на грязном бревенчатом полу. Этого было бы уже достаточно. Как вы, полагаю, догадываетесь, я из числа тех самых пресловутых городских фифочек, которые деревню только по телевизору и видели. И потому, к собственному стыду, вынуждена признаться, одно осознание того, где я нахожусь, уже парализовало. А ну для полноты картины добавлю, что я была привязана к трубе, и радовало только то, что живот не болел.

Рядом стоял стол, на нем обнаружилась тарелка с солеными огурцами, вокруг которой вился рой мух. Мне стало плохо. Одна села мне на колено, и я попыталась ее стряхнуть, но в связанном состоянии это оказалось не так-то просто сделать. Мне безумно хотелсь пить. Июль, жара, выкрали меня ночью, а уже светло и жарко, только от обезвоживания отключиться для полного счастья и не хватало.

Осматриваясь вокруг, я обнаружила на крючке куртку немыслимого размера. И тут до меня дошло, что на мне только тоненькая шелковая пижама, в которой я спала. Меня выдернули из постели и привезли сюда. Стало трудно дышать, и сразу вспомнился Макс Громов.

— Проснулась, посмотрите на нее. — Входная дверь открылась, и вошел воистину невероятных размеров верзила. Он был толстый, он был вопиюще толстый, сверх всяческих норм! — Тебе здесь понравилось?

— А здесь это где? — тут де забросила удочку я. На ответ, конечно, не рассчитывала, но…

— Посреди леса, голубушка! — хмыкнул он. Боже, ситуация становилась все хуже и хуже.

Верзила сел на стул, и ножки несчастного жалобно заскрипели. Он взял стакан с чем-то вопиюще оранжевым и начал его пить. По шипению я догадалась, что это фанта. Мне не представлялся этот монстр пьющим фанту, но раз так, то цивилизация где-то должна была быть. Я отвернулась.

— Вы развяжете меня? — спросила я.

— Я что дурак? Ты сбежишь!

— Куда? Тут же лес… — я попыталась сыграть на его тупости. Но проиграла.

— Знаешь, кукла, я не дурак. И ты, кстати, тоже. Какая тебе разница куда бежать? — расхохотался он.

— Тогда хотя бы воды мне можно? — ну раз он не псих, можно и погрубить. В конце концов, меня похитили! А только с психами надо быть вежливой. Он фыркнул, но сжалился. Поднес к губам стакан, и даже был осторожен. Черт, вот так и рушатся амплуа.

— А вот еду можешь даже не просить. Ты итак тощая, поголодаешь немного.

— Немного? То есть меня отпустят?

— Как только разрешится конфликт с поставкой наркотиков. Или, может, ты вздумала, что я тебя от большой любви похитил?

— Нет, просто я не привыкла, что меня не пытается убить каждый встречный и поперечный.

— Ну тогда у меня для тебя хорошие новости. Если Елисеев не вздумает играть грязно, мы тоже не станем.

Значит мне остается посидеть тут голодом, если у Алекса хватит мозгов и порядочности. В конце концов он мне должен!

А верзила, тем временем, ушел. Целый день он ходил и что-то делал. А я от скуки все равно пыталась освободиться. Ну а чем еще заниматься, будучи связанной на жаре среди роя мух? Веревки, однако, поддавались плохо. Также оценивая обстановку я обнаружила неподалеку кочергу, но дотянуться не удалось. Хотя, с другой стороны, не думаю, что я бы с одного удара смогла уложить такую тушу! Второго шанса он бы мне точно не предоставил. Да и первый бы неплохо получить. Вариант, где Алекс ведет себя как последний козел еще никто не отменял! Так что освобождаем руки. Я попыталась ногами стащить со стола нож, но и в этом не свезло, не удавалось преодолеть какие-то жалкие сантиметры. Скрипнуло крылечко, и я резко поджала ноги, чувствуя, как сильно мой несчастный живот возмутился этому действию. Громила вернулся и уселся за стол ко мне спиной. Вечерело. Он ужинал, а мой желудок жалобно урчал. Я чувствовала себя жалкой, маленькой голодной кошкой, не способной поесть без подачки хозяина. Должно быть мысли от мыслей о собственной ничтожности провидение надо мной сжалилось, и веревка, наконец, поддалась. А вот развязывать ноги я не стала, руки за спиной можно спрятать, но с ногами сложнее, тем более, что он тут. Вот пусть сначала выйдет, тогда и попробую. А верзила вдруг полуобернулся ко мне, и я увидела, что его губы жирные-жирные от масла. Слава богу. А то я уж думала, что не выдержу и попрошу еды, а тут все желание разом отбило. Как вообще можно есть такую гадость?